Финансы переходного периода. А. В. ЕГОРОВ, финансовый аналитик, Банк России В. Т. ИНОГАМОВА, финансовый аналитик, Банк России

В 2023 г. международная напряженность продолжала
расти, размывая экономические связи и делая разви-
тие мировой экономики все менее предсказуемым.
В значительной мере именно растущей неопределен-
ностью и геополитическими рисками определялись
основные тенденции развития российского финансо-
вого сектора в завершившемся году.

Завершившийся год стал очередным этапом регресса глобальной экономики. Неразрешенные (в определенной мере – даже неразрешимые) противоречия между странами и все меньшее соответствие форм глобальной экономики изменяющемуся содержанию, проявлявшиеся в торговых войнах и Brexit, уязвимости мировой экономики перед пандемией и многочисленных локальных конфликтах, продолжали нарастать, подрывая привычные формы экономической глобализации.
Расширялось использование санкций, все менее избирательных и более жестких, из инструмента давления окончательно превращающихся в разрушительное экономическое оружие. В извечной борьбе оружия и брони страны (даже те из них, которые пока находились в стороне от крупных конфликтов) предпринимали все более активные действия по ослаблению зависимости от глобальной экономики (локализуя производства, создавая
независимые каналы поставок, продвигая расчеты в национальных валютах, диверсифицируя официальные резервы). Упрощение международных экономических связей и снижение эффективности санкций стимулировали все более широкое применение силовых действий против неприятельской экономики (атаки на трубопроводы и танкеры, захват судов). Наконец, расширялась география вооруженных конфликтов.
Растущая напряженность в международных отношениях плодила экономические проблемы. Нарушения в международной логистике создавали перебои в производстве и раскачивали глобальные сырьевые цены. Расходы, связанные со множащимися конфликтами, раздували бюджетные дефициты, не слишком снизившиеся по сравнению с пандемийными пиками. Международные потоки беженцев и мигрантов дестабилизировали национальные рынки труда и дополнительным бременем ложились на бюджеты принимающих стран. В результате госдолг большинства крупных экономик продолжал ставить новые рекорды, откладывая сегодняшние проблемы на будущее и делая все менее вероятным возвращение к «старой глобализации».
Все эти тенденции в той или иной мере затронули и российскую экономику, в том числе финансовый сектор. Сохраняющаяся
неопределенность поддерживала интерес населения к сбережениям и вызывала изменения в их структуре. Растущее санкционное давление, усложнившее доступ к глобальному финансовому рынку, структурная перестройка экономики, активная бюджетная политика поддерживали спрос на внутреннем рынке капитала. Изменение структуры фондирования и трансформация кредитного рынка в сочетании с наращиваемыми санкциями против российского банковского сектора нарушали сложившееся конкурентное равновесие и способствовали усилению конкуренции в основных сегментах внутреннего рынка. 

Метаморфозы сбережений
Сохраняющаяся политическая и экономическая неопределенность в завершившемся году продолжала диктовать склонность населения к сбережениям. Приток средств населения в финансовые активы в 2023 г. был близок к очередному рекорду (рис. 1). При этом в условиях общей туманности перспектив предпочтение отдавалось менее рискованным и более надежным активам.
Вложения в ценные бумаги, до недавнего времени бывшие основным конкурентом банковских депозитов, в 2023 г. замедлились, причем прежде всего – за счет долевых инструментов. В менее рискованном сегменте облигаций вложения приблизились к историческому максимуму. Да и в сегменте долевых инструментов приток средств обеспечивали не столько акции, сколько паи, в значительной мере – паи фондов денежного рынка, одного из наименее рискованных фондовых инструментов.
Наибольший вклад в наращивание финансовых активов населения внесли депозиты в российских банках. Но выигрыш банков был меньше, чем можно было бы ожидать. Вплоть до июля свыше 80% притока средств населения в российские банки приходилось на текущие счета, наиболее мобильный банковский пассив. Причем этот пассив уже нельзя охарактеризовать привычной оговоркой «зато почти бесплатный» – три четверти всего притока средств на текущие счета приходилось на счета с выплатой процентов. В августе, после повышения ключевой ставки и вслед за ней – депозитных ставок, ситуация изменилась – бóльшая часть средств, поступивших на текущие счета с начала года, перетекла на срочные депозиты. Но рост устойчивости фондирования был невелик – львиная доля прироста срочных депозитов приходилась на вклады сроком до 6 месяцев.
Конкуренцию депозитам в российских банках составляли «защитные» активы. С одной стороны, население продолжало наращивать запасы наличных денег – платежного инструмента, не зависящего от работоспособности банкоматов и ограничений на безналичные операции (перелом тенденции наметился лишь в последние месяцы года, характеризовавшиеся двузначными депозитными ставками). С другой стороны, частные вкладчики по-прежнему увеличивали средства на счетах в иностранных банках, выступающие в качестве защитного актива для более обеспеченных слоев населения. И хотя по сравнению с пиковыми значениями предшествующего года вложения в наличность и иностранные депозиты сократились, они продолжали оттягивать на себя средства, сопоставимые с приростом депозитов в российских банках. Помимо финансовых активов, население активно наращивало вложения в «вечные ценности» – недвижимость и золото. И если растущий спрос на недвижимость частично может объясняться очередной волной ажиотажа вокруг программ льготной ипотеки, то взлетевший спрос на золото (отдельные российские банки столкнулись даже с дефицитом слитков) – типичное проявление «бегства от риска», характерного для периодов нестабильности. 
Тенденция к девалютизации депозитов, наблюдавшаяся в последние годы, в 2023 году сохранялась. Около четверти прироста рублевых депозитов населения было обеспечено перетоком средств с валютных депозитов. Однако в минувшем году эта тенденция распространилась и на наличные деньги – весь прирост наличных в активах населения, наблюдавшийся в 2023 г., обеспечивали наличные рубли, объем наличной валюты по итогам первых трех кварталов минувшего года сократился почти на 2 млрд долл. Исключением стал лишь рынок ценных бумаг, где частные инвесторы наращивали вложения в валютные облигации российских эмитентов.
Поскольку на фондовом рынке пока преобладают обеспеченные частные инвесторы (по данным опубликованного Банком России опроса брокеров, на 1% крупнейших инвесторов приходится три четверти всех фондовых активов населения [1]), такая динамика вложений в валютные активы хорошо вписывается в общую картину «бегства от риска». Крупные инвесторы используют возможности диверсификации (в том числе валютной) своих активов. В то же время обладатели небольших сбережений избавляются от более рискованных активов (а риски вложений в наличную иностранную валюту в условиях нестабильности валютных курсов растут).

Изменение сберегательных предпочтений, склонность в условиях неопределенности наращивать вложения в национальные активы (даже упомянутое наращивание вложений в валютные облигации российских инвесторов сопровождалось сокращением вложений в иностранные облигации) – явление не специфическое для России или для сбережений населения. В условиях санкций росла потенциальная токсичность иностранных активов. Как ни удивительно, российские частные инвесторы оказались «на одной волне» с Народным банком Китая, за январь – сентябрь 2023 г. сократившим вложения в американский госдолг на 90 млрд долл. и нарастившим золотой запас почти на 160 тонн.
Трансформация кредитного рынка На российском кредитном рынке в завершившемся году кредитная активность устойчиво росла. Даже в последние месяцы года, после повышения ключевой ставки и соответствующего роста кредитных ставок, кредитование замедлилось довольно слабо и в IV квартале годовой темп прироста как корпоративного, так и розничного кредитования превышал 20% (рис. 2).
Основным драйвером розничного сегмента рынка было ипотечное кредитование, обеспечившее почти две трети годового прироста розничного кредитного портфеля. С одной стороны, в условиях сохраняющейся неопределенности вложения в недвижимость (в том числе и за счет заемных средств) оставались привлекательным направлением частных инвестиций. С другой стороны, основной вклад в рост ипотеки (особенно во втором полугодии) вносили льготные кредитные программы, на ставки по которым ключевая ставка не оказывает существенного влияния. Более того, при депозитных ставках, превышающих ставку льготной ипотеки, досрочное погашение кредита становится невыгодным и при сохранении притока «новых» кредитов выгашивание «старых» замедляется, что ускоряет рост кредитного портфеля. Дополнительный вклад в рост ипотеки внесли волны ажиотажного спроса, поднятые ожиданиями пересмотра параметров льготного кредитования.
В сегменте потребительского кредитования в I–II кварталах наблюдалось оживление, поддерживаемое отложенным спросом
2022 г. Дополнительным источником спроса на потребкредиты мог быть бурный рост ипотечного рынка: по данным Банка России, к середине 2023 г. до 6,2% ипотечных заемщиков могли использовать потребкредит для финансирования первоначального взноса по ипотеке [2] – максимальный показатель за всю историю мониторинга. Однако после повышения ключевой ставки и, соответственно, кредитных ставок в этом сегменте рынка наметилось охлаждение. Исключением стал сегмент кредитных карт, где активность даже немного подросла (к IV кварталу возросшие ставки по потребкредитам приблизились к «старым» ставкам по оформленным ранее кредитным картам). В корпоративном сегменте рынка ситуация была более неоднородной. Рост кредитования поддерживался сразу несколькими независимыми факторами. Как и в розничном сегменте рынка, кредитную активность поддерживали льготные программы. Однако вклад этого фактора в объемы операций был умеренным (менее 10% выдач новых кредитов, по данным Банка России [3]). Кроме того, рост вложений населения в жилую недвижимость способствовал дальнейшему наращиванию кредитования застройщиков (рис. 2). Остатки на счетах эскроу за первые три квартала года выросли на 1,3 трлн руб., и на сопоставимую величину выросло проектное финансирование застройщиков. Благодаря сохранению высокого уровня покрытия проектного финансирования счетами эскроу ставки по кредитам застройщикам оставались невысокими (средняя ставка по портфелю кредитов составляла менее 6% годовых, на 1 п. п. повысившись в сравнении с началом года).
Еще одним драйвером кредитной активности в завершившемся году была продолжающаяся деглобализация, дальнейшее ослабление связей между российским и глобальным финансовым рынком. С одной стороны, подходили сроки погашения внешних заимствований российских компаний, возможности их пролонгации или рефинансирования были ограничены, и внешний корпоративный долг, сократившийся за январь – сентябрь на 38 млрд долл., частично замещался кредитами российских банков. С другой стороны, с российского рынка уходили инвесторы из стран разной степени недружественности, избавляясь от российских активов, как правило, с существенным дисконтом. Выкуп таких активов также наращивал спрос на кредиты.
Наконец, реализовывались долгосрочные инвестиционные проекты (неслучайно опережающими темпами наращивали заимствования металлурги и машиностроители), и необходимость осуществлять очередные этапы этих проектов также поддерживала корпоративное кредитование. Совокупность этих факторов предопределяла сравнительно слабую реакцию корпоративного кредитного рынка на рост ставок.
Обращает на себя внимание одна особенность операций банков в завершившемся году. В предшествующие эпизоды нестабильности (2009, 2015, 2020 гг.) банки стремительно наращивали вложения в облигации на фоне вялого роста или даже сокращения кредитования. В 2023 г. наблюдалась противоположная динамика – корпоративный кредитный портфель рос почти втрое быстрее, чем банковский портфель облигаций. Замещение кредитов менее доходным, но и менее рискованным инструментом, облигациями – одно из проявлений «бегства от риска». Отсутствие такого замещения в 2023 г. свидетельствует о том, что банки не видят риска, от которого следует бежать в облигации. Об этом же говорит и уверенный рост кредитования торговли (одной из самых «проциклических» отраслей, кредитование которой снижается в периоды неопределенности), а также сохранение высокой активности в сегменте краткосрочного кредитования (ориентированного на более широкий круг заемщиков, сопряженного с большей неопределенностью и потому резко замедлявшегося в 2015 или 2009 гг.). В какой-то мере оптимизм банков (несмотря на всю внешнеэкономическую и политическую неопределенность) может объясняться «эффектом низкой базы» – многие геополитические риски уже проявились в предшествующие годы, и банки и их клиенты в той или иной мере адаптировались к изменившейся ситуации.
Наращивание кредитования сопровождалось значимыми сдвигами в структуре кредитного рынка, отражающими изменения в экономической и политической среде. Сохранялась тенденция к девалютизации кредитного рынка (весь прирост корпоративного кредитного портфеля был обеспечен рублевым кредитованием, валютный кредитный портфель продолжал сокращаться). В условиях радикального изменения структуры внешних операций (доля долларов и евро во внешнеторговых расчетах российских компаний к концу года составила менее трети) потребность в валютных средствах у российских компаний снижалась. 
Тенденция к росту корпоративного кредитования по плавающим процентным ставкам, наблюдавшаяся в последние годы, несколько замедлилась, но также сохранялась. К концу года почти половина всего корпоративного кредитного портфеля была выдана по плавающей ставке. Растущее использование кредитов по плавающей ставке могло быть одной из причин сохранения высокой кредитной активности в корпоративном сегменте рынка – принимая решение о привлечении кредита, заемщики учитывали не только высокий текущий уровень ставок, но и перспективы его снижения в обозримой перспективе.
Резкое повышение ключевой ставки во второй половине года создало предпосылки для еще одного структурного сдвига, наглядно продемонстрировав узкие места наиболее распространенной схемы льготного кредитования на российском рынке – фиксации ставки для заемщика и субсидирования разницы между льготной ставкой и рыночным уровнем ставок. На рынке льготного сельхозкредитования рост уровня ставок привел к исчерпанию средств на субсидирование и временному ограничению выдач новых кредитов. Поскольку льготные кредиты составляют значительную часть всего рынка кредитов сельхозкомпаниям, результатом стало резкое замедление кредитования в данном сегменте рынка (рис. 2). На ипотечном рынке, напротив, было принято решение об увеличении кредитных лимитов, что привело к стремительному росту бюджетных расходов на субсидирование ипотечных ставок. Выявленные уязвимости вызвали многочисленные инициативы по пересмотру параметров программ льготного кредитования. Вероятно, в наступившем году механизмы поддержки заемщиков ждет дальнейшая доработка.
Все грани конкуренции
В завершившемся году изменения происходили не только в отдельных сегментах финансового рынка, но и в финансовом секторе в целом, причем первое зачастую было проявлением второго. Так, две уже отмеченные выше тенденции – растущий интерес частных инвесторов к облигациям и низкий интерес к облигациям со стороны банков сочетались с устойчивым ростом рыночного портфеля облигаций, опережающим рост кредитного портфеля. Подобная динамика отражает рост доли средств, идущих от инвесторов к заемщикам без традиционного посредничества банков. Это изменение не связано с перипетиями последних лет и вырастает из фундаментальных долгосрочных трендов: развития рыночной инфраструктуры, упрощающего доступ к торгам для все более широкого круга участников, и роста финансовой грамотности, устраняющей часть психологических и организационных барьеров для выхода на рынок. При сохранении этих тенденций (а оснований для их прекращения не наблюдается) российская финансовая система будет постепенно смещаться от привычной банкоцентричной модели к рынкоцентричной.
Альтернативой банковским услугам был не только фондовый рынок. В прошлом году возобновился рост объемов небанковского финансового посредничества. Объемы лизинговых и факторинговых операций в 2023 г. достигли очередных исторических максимумов [4, 5], увеличившись в полтора-два раза в сравнении с предшествующим годом. Обратной стороной этого роста стало наращивание заимствований финансовыми компаниями (рис. 2). Росту небанковского кредитования способствовали как специфические обстоятельства последнего года (в частности, логистические сложности поддерживали спрос на факторинг, а выход китайских машиностроителей на российский рынок породил специализированные программы лизинга), так и общее развитие рыночной инфраструктуры, облегчающее использование финансовых услуг.
Банки не остались в стороне от этих процессов, они занимали преобладающие позиции в сегменте брокерских услуг, среди факторов и лизингодателей было немало дочерних структур банков, а кредитование финансовых компаний перераспределяло в пользу банков часть прибыли от лизинга и факторинга. И тем не менее фондовый рынок и небанковские кредиторы перетягивали часть потенциальной банковской клиентуры, усиливая борьбу за клиента на рынках банковских кредитов и депозитов.
Уровень конкуренции на этих рынках в последние два года претерпел заметные изменения. Первая волна санкций 2022 г. негативно сказалась на рыночной позиции крупнейших банков, ставших первыми жертвами санкций. Из них выводили средства как клиенты, для которых проведение операций с нерезидентами стало затруднительным, так  и внутренние клиенты, руководствовавшиеся иррациональными опасениями. В итоге концентрация российской банковской системы впервые за долгое время снизилась: доля 10 крупнейших банков сократилась с 77,9 до 77,0%. Заметно усилилась конкуренция в корпоративном и розничном сегментах депозитного рынка (рис. 3). Однако последующее расширение санкций против российских банков снижало этот эффект: с одной стороны, конкуренты крупнейших банков также переходили в категорию подсанкционных, с другой стороны, отсутствие катастрофических последствий санкций ослабляло иррациональные опасения. К началу IV квартала 2023 г. доля 10 крупнейших банков достигла очередного исторического максимума – 78,3%. Парадоксальным образом восстановление концентрации в 2023 г. не сопровождалось существенным снижением конкуренции (за исключением розничного кредитного рынка, драйвером которого является высококонцентрированный сегмент ипотеки). Рост доли крупнейших банков сопровождался более равномерным перераспределением их рыночных позиций. Общая нестабильность, изменения экономической конъюнктуры и предпочтений клиентов, растущее конкурентное давление со стороны других финансовых институтов вынуждали банки проводить более активную политику, предлагая клиентам новые решения. При этом у банков, не являющихся лидерами рынка, закономерно было больше стимулов проявлять гибкость и изобретательность, что и способствовало некоторому укреплению их позиций на рынке. 
О росте конкуренции на депозитном рынке свидетельствуют и данные АСВ: в минувшем году весь рост депозитов в российских банках обеспечивался увеличением количества вкладов, тогда как средняя сумма депозита оставалась неизменной или даже снижалась. С одной стороны, этому могла способствовать настороженность частных вкладчиков, их стремление снизить риски (в том числе диверсифицируя сбережения между банками). С другой стороны, энергичная политика банков на депозитном рынке, особенно во втором полугодии 2023 г., способствовала более равномерному распределению средств между банками. 
Экономика на распутье
Вероятно, никогда за последние десятилетия рост конкуренции в российском финансовом секторе не был так востребован, как в 2023 г. Глобальная экономика меняется все интенсивнее, старые ее формы размываются, а какими будут новые – прогнозировать невозможно. Слишком многое в экономике новейшего времени зависит не от просчитываемых баланса спроса и предложения или финансовой эффективности технологий, а от непредсказуемой логики политиков. В этих условиях залогом эффективности национальной экономики является гибкость и адаптивность корпоративного сектора в целом и финансового сектора – «кровеносной системы экономики» – в особенности. Конкуренция, особенно конкуренция не только между участниками рынков, но и между разными сегментами финансового сектора – важнейшее условие такой адаптивности.
Как в России, так и в других странах мира углубляющаяся дезорганизация глобальной экономики проявляется в изменениях структуры основных сегментов национального финансового рынка. Однако до известной степени вызовы, с которыми уже столкнулась или может столкнуться в новом году мировая экономика, знакомы России лучше, чем большинству соседей по планете. Здесь играет свою роль и практика существования в условиях беспрецедентного санкционного давления, и в целом опыт многообразных кризисов последних десятилетий и их преодоления. Хотелось бы пожелать российским банкам и их клиентам эффективно использовать это преимущество в наступившем году.

Список литературы
1. Портрет клиента брокера. Первое полугодие 2022 года [Электронный ресурс] / Банк России, 2022. – URL: https://cbr.ru/Content/Document/File/143859/Portrait_client_brok.pdf.
2. Анализ тенденций в сегменте розничного кредитования на основе данных бюро кредитных историй. Первое полугодие 2023 года : информационно-аналитический материал [Электронный ресурс] / Банк России, 2023. – URL: https://cbr.ru/collection/collection/file/46543/infmaterial_bki_2023fh.pdf.
3. Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2024 год и период 2025 и 2026 годов [Электронный ресурс] / Банк России, 2023. – URL: https://cbr.ru/content/document/file/150582/on_2024(2025-2026).pdf.

4. Рынок факторинга России по итогам 9 месяцев 2023 года [Электронный ресурс] / Ассоциация факторинговых компаний, 2023. – URL: https://asfact.ru/wp-content/uploads/afc-9m2023_open.pdf.
5. Перфильев А., Советкина З., Коршунов Р. Рынок лизинга по итогам первого полугодия 2023 г.:розничный подъем [Электронный ресурс] / АО «Эксперт РА», 2023. – URL: https://raexpert.ru/uploaded_struct_files/1000053114.pdf.