ГОСУДАРСТВО ДОЛЖНО АКТИВНО СТИМУЛИРОВАТЬ УСТОЙЧИВОЕ РАЗВИТИЕ ЭКОНОМИКИ И СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЫ Д. Б. Кравченко, первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по экономической политике

Об актуальных вопросах развития российской
экономики, включая ESG-повестку, импортоза-
мещение, стратегическое планирование,
журнал «Банковское дело» побеседовал с пер-
вым заместителем председателя Комитета
Государственной Думы Федерального Собрания
Российской Федерации по экономической поли-
тике Д. Б. Кравченко.

Б. Д.: Денис Борисович, есть ли необходимость инвентаризации темы ESG-принципов в условиях новой реальности и частичного отказа коллективного Запада от тренда ESG? Как развитие зеленой экономики в России в условиях жестких санкций будет влиять на конкурентоспособность наших товаров?
Д. К.: В результате наступления новой реальности мы столкнулись с необходимостью пересмотреть практически весь комплекс экономического хозяйства. Принципы устойчивого развития не стали исключением. Я последовательно заявляю, что принципы ESG стоит внедрять постепенно и без существенного ущерба предприятиям; теперь же мы должны еще большее внимание обратить на промышленность и в совокупности с приведением политики по достижению технологического суверенитета постепенно внедрять принципы ESG. Что касается конкурентоспособности, президент России
В. В. Путин неоднократно заявлял, что мы не должны замыкаться на внутренних потребностях, а двигаться к созданию конкурентоспособных товаров даже в новой реальности, и, думаю, зеленая энергетика только добавит нашим товарам «зеленых» очков на мировом рынке.

Б. Д.: Развитие мировой экономики в условиях проведения СВО в течение 7 месяцев показывает, что западные страны пока не могут обойтись без российских ресурсов. А насколько вообще было реальным заявление, что к 2030 г. они готовы отказаться от нашего угля?
Д. К.: Вы знаете, я привык реально оценивать ситуацию – а реальность такова, что во времена кризиса любое государство максимизирует усилия по его преодолению, – и тут именно такая ситуация. Лишившись наших энергоресурсов, Европа поставила себя в состояние кризиса, но в долгосрочной перспективе, на мой взгляд, они смогут перейти на альтернативные источники энергии. Другое дело, что, пока это произойдет, им предстоит пройти «огонь, воду и медные трубы» по собственному желанию.

Б. Д.: От каких планов в области ESG мы готовы отказаться? И чем это может обернуться для России после завершения санкционных мероприятий?
Д. К.: Я думаю, вряд ли сейчас стоит говорить об отказе от каких-то принципов ESG. Надо понимать, что это глобальный тренд, не локально западный, а Россия всегда будет частью глобальной экономики. Поэтому даже несмотря на экономическую войну, развязанную Западом, мы не должны отказываться от перспективных, на наш в том числе взгляд, принципов корпоративного управления, экологии и так далее.
Для понимания – в 2021 г. Citi Group присоединился к другим ключевым компаниям Уолл-cтрит, поставив перед собой амбициозные цели в области финансирования проектов устойчивого развития общим объемом в 1 трлн долл. к 2030 г. Ранее
подобные заявления сделали Bank of America, пообещавший потратить 1,5 трлн долл. на цели ESG, и JPMorgan, предполагающий инвестировать 2,5 трлн долл. в этой же области. Это означает, что мировые финансовые и технологические лидеры только подходят к вопросу формирования ключевых принципов, которые лягут в основу проектов и новых продуктов, включающих принципы ESG.
Поэтому отказываться можно, лишь предлагая что-то взамен. В данном случае это возможно, когда наша продукция будет восприниматься не только по соотношению параметров цена/качество, но и по соответствию целям устойчивого развития. Только формируя самостоятельно и внедряя новые более совершенные принципы ESG, мы сможем создать новый облик российского технологического лидерства. Тогда нам не придется принимать условия и правила игры, перестраивая целые отрасли производства под общепринятые у контрагентов ESG-стандарты.

Б. Д.: По результатам внедрения принципов зеленой экономики фактически нет ни одного нормального исследования. Так, общие фразы типа «может повлиять», «может сгладить проблемы», «может привести к созданию» и т. п. Такое ощущение, что их специально не раскрывают, чтобы не напугать людей. Между тем уже есть примеры, которые показывают, что полный отказ от традиционных энергоресурсов может привести к глобальным проблемам и даже голоду. Как все-таки подход ESG влияет на традиционные бизнес-процессы? И действительно ли ESG – синоним устойчивости финансов?
Д. К.: Не совсем так. Эта тема служит предметом многочисленных исследований еще с 1953 г., когда были сформулированы принципы корпоративной социальной ответственности. Исследований по принципам ESG много как в мире, так и в России, можно привести в пример российскую Высшую школу бизнеса при НИУ ВШЭ, которая регулярно изучает глобальные тренды устойчивого развития. Более того, ведущие специалисты немецких университетов Гуннар Фрида, Тимо Буш и Александр Бассен в 2014 г. опубликовали масштабное исследование влияния принципов ESG на финансовые показатели на примере 2000 эмпирических кейсов.
Что касается внедрения возобновляемых источников энергии, то сейчас на высшем уровне нет речи о полном выведении их из экономической модели, поскольку у традиционных источников энергии есть ключевое свойство – их ограниченность. Мы находимся в такой исторической точке, когда без должной диверсификации используемых источников энергии нельзя обеспечивать устойчивый рост экономических показателей в долгосрочной перспективе.

Б. Д. Что дает реальный ESG-банкинг для развития экономики в нынешних условиях?
Д. К.: Как я уже отмечал, невозможно обсуждать долгосрочный устойчивый рост и, как следствие, привлекать инвестиционные средства при отказе от внедрения принципов ESG. Банки, являясь главными инвесторами на любом рынке, прекрасно это понимают, и поэтому, даже несмотря на текущие рестрикции со стороны Запада, любой инвестор хочет получить максимально ликвидный актив. Такое желание стимулирует представителей бизнеса не забывать про социальные обязательства даже в такие, откровенного говоря, непростые времена. Так что благодаря ESG-банкингу мы можем говорить, что компании оказываются в ситуации, когда они все еще думают о будущем, а не только преодолевают текущие проблемы, связанные с разрушением кооперационных цепочек.

Б. Д.: Какая роль отводится государству в развитии зеленой экономики в России помимо налогового обременения?
Д. К.: Государство должно активно стимулировать устойчивое развитие экономики и социальной сферы, в том числе посредством институтов развития. В России за это отвечает во многом ВЭБ.РФ. Мы не должны использовать только метод кнута и пряника (как это делают многие другие государства) в виде уменьшения или увеличения налогового бремени: мы должны показать, что можно и нужно делать с принципами ведения бизнеса. С этим, кстати, отлично справляются в России – отсутствие «зеленого статуса» у компании никоим образом не говорит о том, что она не может получить государственную поддержку. Напротив, программ достаточно и становится больше и больше. Однако если организация нацелена на присвоение такого статуса какому-либо проекту, то есть возможность получить дополнительные средства, которые можно использовать на рефинансирование действующих финансовых инструментов или на новый проект. Не говоря уже о том, что государство должно быть впереди остальных в вопросе внедрения ESG-принципов, это касается всех государственных предприятий. Подать пример, научить, как делать, и простимулировать, в том числе финансово – вот задачи государства.

Б. Д.: Мы уже приходим к пониманию, что нам необходимы собственные национальные рейтинги для оценки устойчивости и надежности организаций, и страновые рейтинги в том числе. Не нужно ли нам скорректировать требования и к ESG-принципам? Ведь двойные стандарты ESG стали нормой в условиях санкций для европейских стран. И каким должен быть суверенный ESG-рейтинг?
Д. К.: Если речь об оценке внедрения устойчивого развития, то российские компании действительно оценивает европейское кредитное агентство RAEX-Europe. Не могу сказать, что оно максимально беспристрастно, но тем не менее оценка наших компаний ведется до сих пор несмотря на санкции. Я уже отмечал необходимость разработки отечественных ESG-стандартов – да, необходимо внедрять в том числе свои решения, и я об этом говорил на площадке экспертного совета при Комитете Государственной Думы по устойчивому развитию.
На уровне государственного регулирования надо готовиться к формированию национальных экологических, социальных и управленческих стандартов будущего, то есть национальных ESG-целей. Именно поэтому я очень жду ESG-индекс от наших коллег из ВЭБ.РФ: думаю, что они как институт развития способны создать максимально репрезентативное решение для российского рынка.

Б. Д.: В Госдуме ведутся разработки законов по развитию зеленой экономики в России? В странах Запада запрос на ESG формируется со стороны общества – раздельный сбор мусора, сбережение электроэнергии, сохранение экоресурсов. Общество ставит перед компаниями задачи создания высокого качества жизни для будущих поколений; у нас подобное движение идет как бы сверху – крупный бизнес для привлечения инвестиций вынужден подстраиваться под ESG- повестку, инвесторы и правительство поддерживают этот подход, потому что в стране однозначно имеются проблемы, связанные с экологией. Значит, встает вопрос о ESG-грамотности самого общества?
Д. К.: Я бы сказал, это тоже не совсем корректно. Безусловно, вопрос внедрения ESG требует всесторонней консолидации усилий общества и бизнеса, ведь в конечном счете мы говорим о нашем будущем. Вместе с этим я не могу согласиться с тем, что на Западе это все пошло снизу, нет. Такое явление, как ESG-банкинг, появилось именно на Западе. Там точно так же, как и в России, бизнес вынужден подстраиваться под ESG-требования ради инвестиций.
Единственное, что, наверное, у нас различается, – это медиасопровождение данного процесса. Если на Западе тренд ESG получает очень мощную медийную поддержку, то у нас это направление находится только в начале своего роста. Что касается законов о развитии зеленой энергетики, то я пока не готов делиться подробностями, мы находимся в тесном контакте с институтами развития, моими коллегами по Государственной Думе и расскажем об этом, как только выйдем на определенный этап готовности. Скажу лишь, что законотворческая работа по повестке ESG ведется.

Б. Д.: Импортозамещение, о котором так много говорится сейчас: насколько реален наш план создания собственных наработок? Ведь на самом деле не хватает самых элементарных подшипников для комбайнов. Нет ли перекоса в поддержке отрасли высоких технологий в ущерб отраслям реального сектора, а особенно – в отношении малого и среднего бизнеса?
Д. К.: Вы знаете, я долгое время возглавлял партийный проект «Локомотивы роста», который как раз занимался вопросами поддержки реального сектора экономики. Сейчас же было принято решение о создании специальной комиссии Бюро Высшего совета партии «Единая Россия» по опережающему социально-экономическому и научно-технологическому развитию, которая продолжит эту работу, но уже выведя ее на принципиально новый уровень.
Я полностью согласен, что забывать про реальный сектор нельзя, и одновременно я вас уверяю, что он не забыт: промышленная ипотека, перезапуск СПИК 1.0, льготные программы кредитования для МСП – тому подтверждение.

Б. Д.: Параллельный импорт: насколько он может быть достаточен для того, чтобы страна нормально работала и развивалась, ведь повсеместно бизнес – даже в дружественных странах – из опасения попасть под вторичные санкции отказывается от сотрудничества с Россией?
Д. К.: Параллельный импорт – вынужденное и временное явление. Президент уже заявил, что нам необходимо теперь опираться самим на себя – и это так. При этом мы не должны стать фабрикой по производству всего – нет, мы часть международной экономики. Наша задача сейчас – обеспечить экономику на время структурной качественной перестройки всем необходимым, и это как раз основная задача параллельного импорта. Одновременно с этим я уверен, что даже ушедшие с рынка компании рано или поздно вернутся, и необходимость в параллельном импорте отпадет как таковая.

Б. Д.: Нужен ли стране конкретный план, например, как ГОЭЛРО? Индустриализация всей страны? Пока у бизнеса складывается ощущение залатывания дыр.
Д. К.: Думаю, что да. Отмечу, что партия «Единая Россия» поведет работу в этом направлении в специальной комиссии Бюро Высшего совета, о которой я сказал. К этой работе будут привлечены ведущие специалисты и эксперты в своих отраслях. Считаю, нужен четкий конкретный план достижения промышленного суверенитета. Абсолютно убежден, что, только определив конечную цель на конкретный период и разработав план ее достижения, возможно говорить о качественном росте. Вместе с тем, насколько мне известно, Институт стратегического планирования, находящийся в ведении Министерства экономического развития, также занимается наработками в этом направлении, так что можно сказать, что мяч и на их стороне.